Михаил Ланцов - Александр. Книга V [СИ]
— Павел Иванович, давайте обойдемся без лишних шуток.
— Отчего же шуток? — Савранский со вкусом затянулся и, положив сигарету на край пепельницы, продолжил, неожиданно сменив тему. — Скажите, Игорь Анатольевич, а как вы относитесь к тому, что ваши визиты в крестьянские общины завершаются широкими расследованиями, с последующими громкими процессами над местными чиновниками и мошенниками?
— Я очень рад, Павел Иванович, что мой скромный труд способствует искоренению различных злоупотреблений властью и хлебных спекуляций в сёлах.
— Именно искоренению злоупотреблений, вы верно заметили. Но как быть с тем, что злоупотребляющих, попавших под суд, приходится ссылать на каторгу?
- "Dura lex sed lex " — пожал плечами Калачёв — Не я это придумал.
— Да, конечно, закон суров… Кстати, помните недавнее дело в Гадюкино? Замену отцу Иллариону нашли весьма быстро. И ещё двоих — троих проворовавшихся священников заменить можно. А вот дальше, всё — развёл руками Савранский — неоткуда их брать. С Кузьмой Фёдоровым ещё хуже. Он ведь не только хлебным ростовщичеством занимался, был крепким, справным хозяином. И сам не голодал, и излишек зерна у него всегда оставался. Мало таких людей среди здешних мужиков. Но пошёл по пути лёгкой наживы. А почему бы ему не пойти, если община сор из избы не выносит, а местное начальство в лице отца Иллариона, не только сквозь пальцы смотрит, но и готово в долю войти? Слаб человек, когда ни общественное мнение, ни страх наказания его не сдерживают. А теперь что: был в Гадюкино крепкий хозяин, стал арестант, а в деревне, считай, почти одна голытьба осталась.
— Савранский замолчал, снова затянувшись сигаретой. Калачёв тоже сидел безмолвно, ожидая продолжения.
— К чему я это рассказываю, Павел Иванович. Получается, что ваша работа, столь нужная и полезная, в сложившихся условиях может нанести немалый ущерб казне. Да, да, не удивляйтесь. Воровство, взяточничество и прочие злоупотребления, распространены повсеместно, несмотря на то, что теперь чиновники вполне способны прожить на жалование. Привычка к лёгким деньгам, знаете ли… И не реагировать на сигналы, подобные вашим, ни я, ни мои коллеги не имеем права. Но, идя по такому пути, можно пересажать до половины служащих. А ведь в империи просто грамотных людей не хватает, а сколько-нибудь подготовленных специалистов и днём с огнём не сыскать. Поэтому государь требует от нас с вами не просто искоренять воровство и прочие злоупотребления, но при этом не обескровить аппарат управления. Мы должны не просто отправлять на каторгу самых зарвавшихся взяточников и мошенников, но и заставить остальных под страхом разоблачения работать на благо России хотя бы более-менее честно, ибо замену им взять пока негде. И именно ради этого я вынужден просить вас, Павел Петрович, временно перенести свою деятельность за пределы уезда. В идеале, вам следует совершить поездку по другим уездам нашей губернии и за её пределами, нигде не задерживаясь более пары месяцев. Соответствующие бумаги вам будут выправлены. Впрочем — взглянув на поскучневшее лицо собеседника, Савранский понял, что пора делать ему предложение, от которого тот уже не станет отказываться — есть еще один вариант. Вы уже давно переросли свою нынешнюю работу. Этим делом вполне может заниматься любой грамотный и честный человек. Конечно, не столь эффективно, как это делаете вы, но может. Вы же, Игорь Анатольевич, способны на большее, гораздо большее. Я думаю, вас с удовольствием примут в контрразведку. Там ваши таланты очень пригодятся.
— Вы серьезно? — Несколько опешил Калачев.
— Конечно. Давайте поступим так. Приходите ко мне в грядущую среду, в обед. Я подготовлю для вас рекомендательное письмо и наведу справки. По крайней мере, мы можем попробовать.
— А вам это зачем? — Настороженно спросил Игорь Анатольевич.
— Вот видите, — засмеялся Савранский, — вы уже себя ведете как натуральный контрразведчик. Даже на добрые дела смотрите скептически и ищете какой-то утаенный умысел.
— Бросьте. Павел Иванович, все слишком очевидно. Тут никакого таланта нет и быть не может. Просто вам будет выгодно, если я прекращу за вас делать вашу работу.
— Хм. — Задумчиво улыбнулся Савранский.
— Интересно, если меня не возьмут или я не соглашусь, то, что вы предпримете? — Игорь Анатольевич смотрел Павлу Ивановичу немигающим взглядом прямо в глаза. Впрочем, провокация не удалась.
— Игорь Анатольевич, я убежден, что нам не придется соперничать или противоборствовать, потому что у вас есть определенный талант. В контрразведке нужны такие люди. Вас возьмут. Даже не сомневайтесь. — Савранский, формально ушел от ответа на каверзный вопрос, но они оба поняли друг друга более чем. Поэтому, в среду Калачев был уже в уездном отделении Имперской полиции, где беседовал с представителем Имперской контрразведки на предмет трудоустройства. И, несмотря на то, что разговор был долгим, Игорь Анатольевич вышел после него вполне довольный. Его брали. Теперь перед ним открывалась новая жизнь, новые возможности и новая, чрезвычайно сложная работа.
Глава 42
Александр аккуратно ехал по улицам Москвы к Николаевскому вокзалу, однако, со стороны мало что напоминало выезд Императора. Внешне неприметная правительственная карета установленного образца ничем не отличалась от тех, на которых ездило довольно значительное количество чиновников высокого ранга. Разве что эскорт в новой армейской форме был чуть больше обычного. Ну да это мало о чем говорило, так как количество вооруженных сопровождающих довольно гибко варьировалось от ситуации и характера поездки.
Император не очень охотно выдвинулся на полигон возле села Кубинка, где, по словам Дукмасова, ему готовили сюрприз. Что там реально было? Одному Богу известно. Но Император решил подыграть своему окружению, несмотря на сомнения и вообще — общую усталость, накопившуюся потому, что последнее время у него стали проскакивать пугающие мысли о покушении. Ведь что мешало его там тихо устранить и подменить на двойника? Зачем? Мало ли у кого какие интересы имеются? Может быть, врагам продались или нагрешили и теперь, стремясь избежать наказания, совершают глупости. Впрочем, Саша держал себя в руках и никак не выдавал свою тревогу, хотя кобура с револьвером была расстегнута. На всякий случай. Конечно, он не надеялся на то, что получится выжить в случае предательства ближнего круга, но тяжесть револьвера грела душу в надежде забрать с собой хотя бы несколько злодеев.
Причина паранойи заключалась в том, что с момента вселения прошло уже довольно много времени, и Император обзавелся весьма крепко сколоченной командой. То есть, чем дальше, тем больше "свита играла короля". Смешно сказать — Александр уже стал "бронзовой" легендой. Можно даже сказать, что ситуация, на его взгляд, стала напоминать эпизод с бароном Мюнхгаузеном, когда живой барон с каждым днем становился неудобнее и неудобнее, нежели вымышленный персонаж пропаганды.
Неприятные страхи, которые даже и не думали оставлять его в покое, возникали, прежде всего, потому, что Император отлично видел — практически вся информация, попадавшая к нему на стол, проходила через руки его окружения. И только от этих людей зависело то, как и в каком свете подавать полученные ими сведения или дезинформацию. А то и вообще — подавать ли или приберечь до срока? Вокруг его трона с каждым днем разгоралась очень серьезная многоходовая борьба, в которую уже к концу 1871 года были вовлечены практически все административные структуры Империи. Даже такие, казалось бы, мирные службы как Рыбнадзор и Санэпиднадзор.
Однако в этот раз все обошлось и на железнодорожной станции, куда прибыл поезд с Николаевского вокзала, его ждал Николай Иванович Путилов — главный энтузиаст и альтруист отечественной промышленности. "Вряд ли он может быть замешан в покушении", - пронеслось в голове у Императора, и он немного расслабился.
…
— Рад вас видеть Николай Иванович, — улыбнулся Александр, пожимая ему руку.
— И я вас, Ваше Императорское Величество. Мы вас тут все заждались.
— Да что же это такое! Какой смысл от меня скрывать ту новинку, что вы собираетесь мне показать? В чем подвох? — Больше для вида разворчался Император.
— Так никто не скрывает, — хитро улыбнулся Путилов и, повернувшись к ближайшему ангару, махнул рукой. Этот сигнал передали внутрь и все затихло. Секунд на двадцать. Потом раздался странно знакомый звук, чем-то напоминающий бензопилу Урал-2, только с ощутимо более низкими оборотами, да ниже тональностью. Взгляд Императора стал очень внимательным и заинтересованным. Да и он весь встрепенулся и, аккуратно ступая, как будто боясь спугнуть, направился к этому ангару. Когда Александр был уже в двух десятках шагов от здания, он услышал что-то похожее на перегазовку и остановился. Двигатель, а он был полностью в этом уверен, еще раз рыкнул за стеной и мерно застрекотав, стал приближаться. Спустя несколько секунд из ворот ангара выкатилась легкая подрессоренная коляска с установленным на ней карбюраторным бензиновым двигателем.
